Неточные совпадения
Какой-то старый
купец хотел прыгнуть к нам
на плот, когда этот отвалил уже от берега, но не
попал и бухнулся в воду, к общему удовольствию собравшейся
на берегу публики.
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя
на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла
спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой
купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у
купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко
на границе, у азиятов,
попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
И заметьте, что это отрешение от мира сего вовсе не ограничивалось университетским курсом и двумя-тремя годами юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня. Бойцом и нищим
пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи
на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался в самом деле
купцом… Никто из них не отличился по службе.
Княгиня удивлялась потом, как сильно действует
на князя Федора Сергеевича крошечная рюмка водки, которую он пил официально перед обедом, и оставляла его покойно играть целое утро с дроздами, соловьями и канарейками, кричавшими наперерыв во все птичье горло; он обучал одних органчиком, других собственным свистом; он сам ездил ранехонько в Охотный ряд менять птиц, продавать, прикупать; он был артистически доволен, когда случалось (да и то по его мнению), что он надул
купца… и так продолжал свою полезную жизнь до тех пор, пока раз поутру, посвиставши своим канарейкам, он
упал навзничь и через два часа умер.
Это был владелец дома, первогильдейский
купец Григорий Николаевич Карташев. Квартира его была рядом с трактиром, в ней он жил одиноко,
спал на голой лежанке, положив под голову что-нибудь из платья. В квартире никогда не натирали полов и не мели.
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада
купца Пичугина, прыгая
на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед,
падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Так и
пал купец на сыру землю, горючьми слезами обливается; а и взглянет он
на зверя лесного,
на чудо морское, а и вспомнит он своих дочерей, хорошиих, пригожиих, а и пуще того завопит источным голосом: больно страшен был лесной зверь, чудо морское.
Как-то раз,
на закате солнца, пьяный пассажир второго класса, дородный купец-пермяк
упал за борт и, барахтаясь, поплыл по красно-золотой водной дороге.
Любонька в людской, если б и узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны, душа
спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может быть, тысячу-другую приданого; она была бы при своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за
купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок
на макушке, пила бы по двенадцати чашек цветочного чая и народила бы целую семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как
на нее с завистью смотрят ее бывшие подруги.
Недалеко от них старик
купец, лет под семьдесят, с седою бородой, в высокой собольей шапке,
спал сладким сном
на складном стуле.
— Ну, слушай, Гордей Евстратыч… Робили мы, пятнадцать годов тому назад, у
купцов Девяткиных… шахту били… много они денег просадили
на нее… я ходил у них за штегеря…
на восемнадцатом аршине
напали на жилку… а я сказал, что дальше незачем рыть… От всех скрыл… ну, поверили, шахту и бросили… Из нее я тебе жилку с Михалком послал…
Были такие, которые и подсылали, а она подумает, подумает:"нет, скажет, коли уж
на какую линию
попала, так и надо
на этой точке вертеться!"Федосьюшка сказывала мне, что она и к тому
купцу с повинною ездила, который ей первые десять тысяч подарил.
— А как
попала?.. жила я в ту пору у
купца у древнего в кухарках, а Домнушке шестнадцатый годок пошел. Только стал это старик
на нее поглядывать, зазовет к себе в комнату да все рукой гладит. Смотрела я, смотрела и говорю: ну говорю, Домашка, ежели да ты… А она мне: неужто ж я, маменька, себя не понимаю? И точно, сударь! прошло ли с месяц времени, как уж она это сделала, только он ей разом десять тысяч отвалил. Ну, мы сейчас от него и отошли.
Такой красивый, такой молодец и струсил. С бубном стоит! Ха, ха, ха! Вот когда я обижена. Что я? Что я? Он плясун, а я что? Возьмите меня кто-нибудь! Я для него только жила, для него горе терпела. Я, богатого
купца дочь, солдаткой хотела быть, в казармах с ним жить, а он!… Ах, крестный! Трудно мне… духу мне!., духу мне надо… а нет. Била меня судьба, била… а он… а он… добил. (
Падает к Аристарху
на руки).
Фома сидел, откинувшись
на спинку стула и склонив голову
на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под ресниц одна за другой выкатывались слезы. Они текли по щекам
на усы… Губы Фомы судорожно вздрагивали, слезы
падали с усов
на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно.
Купцы посмотрели
на бледное, страдальчески осунувшееся, мокрое от слез лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь от него…
Опрокидывая стулья, толкая стол, причем посуда и бутылки звенели и
падали,
купцы лезли
на Маякина с бокалами в руках, возбужденные, радостные, иные со слезами
на глазах.
Селиван тогда сейчас же и выкидывал хитрость: он выставлял огонь
на свое окошко и
на этот свет к нему
попадали купцы с толстыми черезами, дворяне с потайными шкатулками и попы с меховыми треухами, подложенными во всю ширь денежными бумажками.
И потому, когда пришел час к отъезду
купцов восвояси, Фотей очутился
на передке рядом с кучером, и скинуть его было невозможно до лежавшего
на их пути села Крутого. Здесь был в то время очень опасный спуск с одной горы и тяжелый подъем
на другую, и потому случались разные происшествия с путниками:
падали лошади, переворачивались экипажи и прочее в этом роде. Село Крутое непременно надо было проследовать засветло, иначе надо заночевать, а в сумерки никто не рисковал спускаться.
— Ты прав, сын паука и жабы; да, с той поры, как дворяне
пали, — людей нет! Есть только
купцы… и я их не-на-вижу!
И
купец опять с размаха
упал на колени и, склонившись боком головой над двумя руками горсточкой, замер. Отец Сергий опять велел ему встать и, подумав о том, как тяжела его деятельность и как, несмотря
на то, он покорно несет ее, тяжело вздохнул и, помолчав несколько секунд, сказал...
1-й
купец. Ничего не жалко. Знай край, да не
падай!
На то человеку разум дан. (Проходят.)
А сам поехал налегке простым, богомольным человеком прямо к Тихвинской, а заместо того
попал к Толмачевым порогам
на Куриный переход. «Где сокровище, там и сердце». Пристал наш
купец здесь
на постоялом дворе и пошел узнавать: где большой человек Иван Петров и как с ним свидеться.
Стал меня Егорка побаиваться; но, невзирая
на это, плутни его вижу
на каждом шагу: то
нападет он
на мужика, который побогаче, — я заступлюсь; то сделает с
купцами сделку и запродаст хлеб не в пору за полцены — я опять поймаю и найду других покупщиков.
Воротясь
на квартиру, Патап Максимыч нашел Дюкова
на боковой. Измаявшись в дороге, молчаливый
купец спал непробудным сном и такие храпы запускал по горнице, что соседи хотели уж посылать в полицию… Не скоро дотолкался его Патап Максимыч. Когда наконец Дюков проснулся, Чапурин объявил ему, что песок оказался добротным.
— Артель лишку не берет, — сказал дядя Онуфрий, отстраняя руку Патапа Максимыча. — Что следовало — взято, лишнего не надо… Счастливо оставаться, ваше степенство!.. Путь вам чистый, дорога скатертью!.. Да вот еще что я скажу тебе, господин
купец; послушай ты меня, старика: пока лесами едешь, не говори ты черного слова. В степи как хочешь, а в лесу не поминай его… До беды недалече… Даром, что зима теперь, даром, что темная сила
спит теперь под землей…
На это не надейся!.. Хитер ведь он!..
На половине дороги съехался он с знакомым
купцом и с ним вместе остановился ночевать. Они напились чаю вместе и легли
спать в двух комнатах рядом. Аксенов не любил долго
спать; он проснулся среди ночи и, чтобы легче холодком было ехать, взбудил ямщика и велел запрягать. Потом вышел в черную избу, расчелся с хозяином и уехал.
Аксенов сказал: «Стало быть, стоило того», и не хотел больше рассказывать, но другие острожные товарищи рассказали новому, как Аксенов
попал в Сибирь. Они рассказали, как
на дороге кто-то убил
купца и подсунул Аксенову ножик и как за это его понапрасну засудили.
Кто говорил, что Доронин по Волге в разбое ходил, сначала-де был в есаулах, потом в атаманы
попал; кто уверял, что разжился он мягкою денежкой, кто божился, клялся, что где-то
на большой дороге богатого
купца уходил он…
Иван Алексеевич
на улице выбранил себя энергически. И поделом ему! Зачем идет в трактир с первым попавшимся проходимцем? Но"
купец"делался просто каким-то кошмаром. Никуда не уйдешь от него… И
на сатирический журнал дает он деньги; не будет сам бояться
попасть в карикатуру: у него в услужении голодные мелкие литераторы. Они ему и пасквиль напишут, и карикатуру нарисуют
на своего брата или из думских
на кого нужно, и до"господ"доберутся.
Самое безобидное для себя —
нападать на мелкого
купца; о нем что хочешь говори, приравнивай его к чему угодно.
— В спальне,
спит! — с недоумением смотря
на «шального», по его мнению, дохтура, отвечал
купец.
Второй аршин веревки я продал какому-то чиновнику Военного Министерства. Коли, говорит, выиграю, так ладно, а не выиграю — сам
на ней удавлюсь. Третий аршин
попал купцу. Тот долго торговался, нюхал ее, слегка пожевал, предлагал поменяться с ним
на лошадиную подкову и в конце концов дал два рубля и угостил меня водкой.
— Не-е-т, миленький, — протянула она. — Не
на дуру
напал. Я купцов-то этих достаточно насмотрелась: награбит миллионы, а потом даст целковый
на церковь да и думает, что прав. Нет, миленький, ты мне всю церковь построй. Ты мне самое дорогое дай, что у тебя есть, а то невинность! Может, и невинность-то только потому и отдаешь, что самому не нужна стала, заплесневела. Невеста у тебя есть?
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба.
На улицах было много народу, куда-то спешащего, много солдат, но так же как и всегда ездили извозчики,
купцы стояли у лавок, и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места,
на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках,
на почте, все говорили о войске, о неприятеле, который уже
напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
И опричник молодой застонал слегка,
Закачался,
упал зáмертво;
Повалился он
на холодный снег,
На холодный снег, будто сосенка,
Будто сосенка, во сыром бору
Под смолистый под корень подрубленная.
И, увидев то, царь Иван Васильевич
Прогневался гневом, топнул о землю
И нахмурил брови черные;
Повелел он схватить удалова
купцаИ привесть его пред лицо свое.